Избранные киносценарии 1949—1950 гг. - Павленко Петр Андреевич (книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Русская девушка Катя, плача, кричит:
— Наши танки! Наташа! Наташа!
И Наташа, обессилевшая от напряженной борьбы, падает без сознания на руки Кати.
Измученные люди, ожидавшие смерти, обнимают и целуют наших бойцов.
Болгарин запевает:
Чех громко запел свой гимн. Итальянец распахнул куртку и заплясал от радости.
Звуки гарибальдийского гимна влились в общий напев, в котором слышатся «Интернационал», «Марсельеза», Гимн Советского Союза.
Обнимают Иванова, качают Юсупова, целуют Зайченко.
Наташа почти рядом с Алексеем, но в общей сутолоке не видит его. Схватив ломы и железные прутья, пленные рука об руку с освободившими их бойцами выходят на горящую улицу, в огонь и грохот рукопашной схватки.
Гимн Советского Союза вобрал в себя все напевы и победоносно гремит, все ширясь, все усиливаясь.
Возникает песня:
А Иванов ищет Наташу. Он осматривает убитых, раненых.
К нему подходят Зайченко и Юсупов.
— Нет, нет. И нигде ее нет. Ни среди мертвых, ни среди живых нет.
Горит Берлин. Огонь, дым, взрывы.
Мы видим Геббельса перед микрофоном, он исступленно произносит речь:
— На сегодня Берлин стоит. Стоит для всего западноевропейского мира. Стоит для Германии. К нам на помощь идут новые силы. Большевистское наступление должно быть разбито и будет разбито в Берлине!
Гитлер стоит в огромном кабинете. Гиммлер и Борман — позади. Руки Гитлера дрожат, голова сильно склонилась влево, глаза неестественно блестят, точно стеклянные.
На совещании присутствуют военные, Геринг, Геббельс. Генерал Кребс развернул на письменном столе карту военных действий.
— Мой фюрер, положение угрожающее: русские прорвали нашу оборону на Зееловских высотах, — говорит он без предисловий, — необходимо принятие экстраординарных мер…
— Вы, я вижу, полагаете, что война уже закончена? — иронически спрашивает его Гитлер. — Вы близоруки, Кребс. Никогда еще за всю войну обстановка не складывалась для нас столь благоприятно… — произносит он, глядя поверх голов.
Оглушительный грохот прерывает его. Задрожала люстра, с чернильницы свалилась крышка.
Наступило молчание.
Стопятидесятимиллиметровое орудие заряжено. Два артиллериста, его обслуживающие, падают ранеными.
Подбегают Иванов, Зайченко и Юсупов. Иванов дергает шнур. Выстрел.
Сильный удар потрясает здание рейхстага, и с потолка кабинета сыплется штукатурка.
Г е б б е л ь с. Пройдемте в бомбоубежище, мой фюрер!
Это не самое глубокое из подземных помещений. Оно обставлено весьма комфортабельно и красиво, освещено лампами, скрытыми в стенах.
Кребс снова раскладывает свою карту и начинает:
— Берлину угрожает окружение…
Но Гитлер пренебрежительно отмахивается от него. Он не намерен заглядывать в карту.
— Господа! — говорит он, глядя вверх. — Берлину не угрожает опасность! Сделанные мной распоряжения и новое оружие меняют обстановку…
Стоит брошенное своим орудийным расчетом немецкое орудие. Ствол его направлен на север. Иванов, Юсупов, Зайченко подползают к орудию, поворачивают ствол на юг, заряжают.
Иванов дергает шнур.
Выстрел.
Глухой обвал опять доносится до слуха присутствующих в бомбоубежище. Замигал и погас свет.
В темноте раздается голос Геббельса:
— Придется пройти в ваш бункер, фюрер…
— Горячие дни! Но ничего, ничего. У меня есть кое-что в запасе, — говорит Гитлер.
Толкаясь, тяжело отдуваясь, Гитлер, Геббельс и сопровождающие их генералы спускаются вниз.
Комнаты маленькие, тесные. Узел связи. Электростанция. Овчарка со щенятами в какой-то буфетной. Ящики с винами и всевозможной провизией в коридора.
— А-а, Блонди! — ласково зовет Гитлер собаку и треплет ее по шее.
Кабинет. Рядом маленькая, скупо обставленная спальня. Ева Браун сидит на диване, подобрав под себя ноги. Гитлер как бы невзначай спрашивает Бормана:
— Ну, а здесь спокойно, по крайней мере? Где мы находимся?
Он делает вид, что понятия не имеет о своем личном бункере.
Борман вынимает карандаш и на чистом листке бумаги чертит расположение бункера.
— Над нами восемь метров железобетона, — хвастливо докладывает он, — чудесная вентиляция, связь с фронтами. Здесь, мой фюрер, вы не услышите ни одного звука…
— Ни одного звука жизни, — на ухо говорит Кребс Кейтелю, и тот пугливо отстраняется от неосторожного.
Кребс в третий раз раскладывает карту.
— Положение угрожающее… — решительно говорит он. — В Берлине будет решаться судьба Германии…
Но Гитлер опять останавливает его:
— Как только речь заходит о русских, вас начинает знобить. Это травма сорок первого года!.. Я принял сейчас окончательное решение, господа. Кейтель и Иодль улетают к Деницу, Геринг займется подготовкой Альпийского плацдарма, Гиммлер берет на себя западные области. Берлин буду оборонять я. Геббельс и Борман остаются со мной. В Берлине я столкну Сталина с его союзниками и выиграю войну. — Он кричит и брызжет слюной в лицо Кребса: — Вы увидите, что значит быть твердым, уверенным в своей силе!..
Кребс закрывает глаза.
— Уговорите его оставить город, — тихо говорит Кребс Иодлю, — тогда Берлин будет спокоен. Вы же знаете, он приносит только несчастье.
— О чем вы говорите? Уже поздно что-либо предпринимать… Поздно… — беспомощно разводит руками Иодль.
Штаб Кребса. Адъютант Кребса у телефона:
— А? Пропустить, Август!
Он спешит к двери, в которую двое немцев вводят раненого.
Р а н е н ы й. Русские танки прорвались в Люненвальде.
А д ъ ю т а н т. Что?
Р а н е н ы й. Русские танки прорвались в Люненвальде.
Появляется Кребс. Слышит последние слова раненого.
К р е б с. Не может быть! Не может быть!
Раненого уводят.
Кребс у телефона:
— Говорит Кребс, русские танки стремительно прорвались с юга на Берлин, окружают его, берут в клещи. Сообщите как-нибудь об этом фюреру. — Кребс кладет трубку. — Это конец!
Геринг, без мундира, в подтяжках, толстый, неповоротливый, руководит упаковкой фарфора, золота, картин…
Комната напоминает разгромленный комиссионный магазин. Из приемника доносится голос Геббельса:
— Берлин был и останется немецким. Фюрер не покинет Берлина. Советские танки будут остановлены новым оружием, которое еще не вступало в действие. Это оружие непобедимо. Фюрер бережет его для последнего удара.
Г е р и н г. Фюрер наш только и ждет, когда бы удрать на юг, в Баварию. Новое оружие!.. Этот Геббельс думает, что его язык такое уж новое оружие… Но этим оружием даже меня не остановишь, не только русских. (Собирает какие-то бумаги в ящичек с драгоценными камнями, говорит своему камердинеру.) А это храните на Курфюрстенштрассе, у Мюллера. Он связан с американцами, и все будет в целости.
Звонок. Геринг нехотя берет трубку.
Приемная Гитлера. Адъютант говорит в телефон:
